Костя Игнатов: рокер, бард, магнитогорец и просто хороший человек

Некогда в Магнитогорске родился и вырос очень душевный последователь русского рока — Костя Игнатов. Его песни в Магнитогорске слышал ни один десяток квартирников, а его первый альбом разлетелся ещё тогда, в далеком 2015-ом году. Ныне Костя поет на квартирниках и собственных концертах и покоряет своим голосом разные города — Москву, Питер, Казань, Самару, Уфу, Челябинск (и многие другие). Недавно музыкант вернулся из длительного концертного тура, во время которого посетил и свой родной Магнитогорск.

— Костя, ты вырос в Магнитогорске как музыкант и как личность. В какой момент творческого пути ты понял, что пора уезжать?
— На самом деле, это было не совсем спонтанное решение. Я его вынашивал на протяжении полугода, и с каждый днем, прожитым в Магнитогорске — а это был 2015 год — я всё больше и больше хотел уехать. Меня как будто что-то выталкивало, я всё явственней понимал, что должен уехать. И хотелось почему-то именно в Питер, хотя до этого я не был там никогда. Что-то тянуло меня туда. Настал творческий кризис — писать ничего не хотелось, я как будто застрял в трясине. По колено. И тогда я понял, что если останусь в Магнитогорске ещё хоть немного, то только провалюсь в неё сильнее. С совершенно легким сердцем я уехал в Питер, и, несмотря на то, что надолго я там не задержался, этот момент стал для меня новым витком в творчестве. Я будто изменил себя и свои песни — в моем творчестве изменился посыл. Но это чувство пришло ко мне опять: в июне месяце я был приглашённым гостем в эфире одной московской передачи. На этой передаче ведущая спросила меня, где можно услышать мои песни. Я ответил, что на данный момент пою только в Казани… И я понял, что должен бросать эту стабильность. А теперь настал тот момент, когда я снова понимаю, что мне нужно уехать, и вот парадокс — куда? В Магнитогорск, домой.

— Ты не так давно вернулся из концертного тура по городам. В каком городе у тебя была наиболее живая/благодарная/интересная аудитория?
— Мне очень сложно выделить какой-то конкретный город. Все слушатели на квартирниках были активными, внимательными, слушающими, что было очень важно для меня, впервые побывавшего во многих городах. Конечно, где-то можно выделить более яркие, насыщенные, эмоциональные концерты, где-то более неудачные. Могу сказать, что это в основном зависело от меня: например, концерт в Уфе не удался совсем, и это не вина публики. А вот в Старом Осколе или в Миассе концерты вышли очень крутыми. Чем больше отдаешься процессу и публике, тем больше возвращается обратно. Соответственно, и концерт получается лучше.

— А что насчёт Магнитогорска?
— В Магнитогорске другая история — там концерты домашние, камерные, и почти каждого, кто на них бывает, я, как минимум, знаю по имени. Там были даже, скорее, дружеские встречи, и я чувствую, что приближаюсь к подобному и в Казани, поскольку здесь я уже многих знаю.

— В каком городе больше всего настоящего, исконного русского рока?
— У русского рока история особенная, разительно отличающаяся от того, что делали и делают на Западе, за рубежом. Сейчас, конечно, наши рокеры стремятся подражать зарубежным, но ведь начиналась-то история настоящего русского рока на квартирниках, что называется, на кухнях у друзей. Если брать за основу именно это творчество, то наиболее яркий его расцвет я встретил в Старом Осколе. Там есть ребята, которые на протяжении многих лет играют именно его — тот самый рок 70-80-х годов, когда на квартирниках не было микрофонов и были одни табуретки, когда была свобода жанра. Неотшлифованные песни, необработанные — да, конечно, качественный звук и обработка — это круто, я и сам к этому стремлюсь. Но русский рок — это, в первую очередь, наполнение, которое объединяет ведёт за собой. Для меня это чуть больше, чем музыка: человек выступает как сама идея. Такими были «Аквариум», «ДДТ», «КИНО», «Король и Шут», таким был Александр Башлачев. Во всем сквозил пацифизм, добро. Сейчас вот эта идея русского рока теряется, и очень хочется, чтобы она возродилась.

— Гуру?
— Думаю, на данный момент его нет. Раньше я мог бы назвать Юрия Шевчука (в плане его отношения к музыке, к публике). Сейчас я понимаю, что у меня нет гуру, но достаточно много музыкантов, которые являются для меня такими «маяками», ориентиры, которые периодически дают о себе знать. Могу сказать, что в основном это современные барды — Тимофей Яровиков («Сердце Дурака»), Павел Фахртдинов, Павел Пиковский. К ним хочется тянуться. Довольно часто знакомишься и общаешься с какими-то людьми, которые тебя ориентируют и помогают найти что-то лучшее для своего творчества. В любой из прожитых дней можно найти ориентир, который может развернуть тебя в противоположную сторону от того направления, в котором ты двигался. В последнее время я начал понимать, что в моей жизни все чаще ориентирами выступают не только люди, но и события. В июне месяце я попал в аварию. Казалось бы, неприятная вещь — но я очень благодарен за то, что это произошло, потому что это изменило меня. Я многое переосмыслил, в чем-то укорил себя. Я как раз ехал из Москвы с той самой передачи, на которой меня спросили, где меня можно послушать. После этой аварии я понял, что самое время выбираться из новой творческой трясины, в которой я завяз. Поэтому я думаю, что необязательно нужен гуру — жизнь подбрасывает тебе задачи и вопросы, решая которые ты сам находишь верный для себя путь.

— Ты говорил, что планируешь записывать новый альбом; каким он будет?
— Это сложный вопрос, правда. Конечно, есть задумки, есть названия, есть и заглавная песня, но понять, каким он будет, сложно. Запись альбома — очень интересный процесс: в голове я себе представляю один вариант, в процессе записи получается совершенно другой — появляются новые моменты в песнях, новые повороты. Я определил для себя список песен, которые туда войдут, и в большинстве своем это старые, написанные еще в Магнитогорске. Думаю, это будет что-то лёгкое, акустическое в плане музыки. Хотелось бы позвать и еще одного магнитогорского музыканта на запись альбома, с творчеством которого я познакомился на одном квартирнике. В общем, хочется записать что-то крутое — а что получится, посмотрим.

— К чему ты стремишься сейчас? Куда движешься?
— Куда двигаюсь? Есть ориентиры, к которым хочется стремиться, но я делаю это постепенно. Хочется петь и творить для максимально большого количества людей. Хочется быть нужным… Петь — это лучшее, что у меня получается, это я понял давно. Моя голубая мечта с детства — это выходить на большую сцену и слышать, как многотысячный зал поет твои песни. Всегда хотелось испытать эти чувства. Если мои песни будут нужными и будут кому-то помогать, через много лет (или через немного) я пойму, что жизнь прожита не зря.

Дарья Фокина