Мне в голову пришла идея о реформе

Недавно не мог уснуть. И мне пришла идея реформы ювенальной юстиции. Сейчас я хочу ею с вами поделиться.

Предупреждение: я не специалист в сфере ювенальной юстиции. Я лишь знаю, что это такое, и знаю, что в России вокруг этой системы бьются насмерть как сторонники, так и противники. Просто пришла идея.

Итак, в основе реформы должны лежать два принципа – аутсорсинг и независимость.

Первый принцип важен по той причине, что государство не всегда эффективно в той или иной области – говоря проще, оно не всё умеет. Именно поэтому бюрократам должно быть полезно в долгосрочной перспективе отпустить некоторые свои полномочия и передать их компаниям, которые действительно живут этим.

Второй принцип – точнее его реализацию – можно сравнить с судом присяжных. Независимость, беспристрастность и, в конце концов, честность – а следом за ними и милосердие, сострадание, поддержка.

Куда большую надежду на эти качества даёт именно работа суда присяжных. Вроде эти люди и не работают на государство, но выполняют его функцию – являются такими санитарами в системе, которая в глазах многих людей предстала на долгие годы как коррумпированная, порочная, противоположная таким понятиям, как честность и порядочность.

Идея, которую я сейчас пропишу, пришла мне в отношении ситуаций, когда ребёнка забирают из детдома. Но эти условия можно без труда применить и к другим ситуациям, которые завязаны на отношениях ребёнка (или попросту несовершеннолетнего) и государства.

Представим: ребёнка забрала из детдома семья. Очевидно, мы должны исходить из того, что семья – это такое государство в государстве. Это отдельный институт – слишком тонкая и хрупкая материя, чтобы государство могло влезать в неё по поводу и без.

Проходит какое-то время – и вот тут мы должны обратиться к первому принципу. Мы – то есть государственный аппарат на практике – должны иметь под рукой квалифицированных специалистов, которые должны уметь оперативно определить, хорошо ли ребёнку, которого забрали, в семье, или нет, угрожает ли что-то его здоровью и жизни или нет.

Так вот это должны быть негосударственные специалисты. В данном случае вполне оправданно считать любого государственного психолога – и схожего специалиста – бюрократом. Равно как и государственный адвокат априори поставлен в худшие условия, чем адвокат частный. Вот что важно: у этих людей не должно быть опыта работы в государственном здравоохранении.

Поправка: я не знаю и законодательства в области медицины, поэтому, возможно, такое моё условие попросту нереализуемо. Но даже если так, всё равно опыт специалиста в государственной структуре не должен быть колоссальным.

Идём далее. На эту семью мы должны распространить план посещений – допустим, три посещения. Но обязательно должны присутствовать и внеплановые посещения – пусть их будет два. Зачем это нужно? А затем, что счастливая с виду семья может за закрытыми дверями действительно истязать ребёнка (задолго до написания этого текста я видел новость о такой семье). Она может рассматривать – и будет рассматривать – каждую плановую встречу со специалистами как битву, к которой нужно успеть нанести хороший грим.

Если это битва (и это битва за ребёнка – за его права и жизнь), мы должны быть готовы к ней. Мы не должны априори рассматривать семью как врага, но мы должны понимать, что не за каждой закрытой дверью папа, мама, сын и дочь мирно смотрят семейный фильм.

И внеплановые проверки – наше оружие. Думаю, можно расширить полномочия частных специалистов – и такое их право – до внезапного визита ночью. Знаю, это может показаться отвратительным, но я вношу пояснения: если визит попал «в молоко», специалисты должны будут принести письменные извинения семье, а им (специалистам, а не семье) государство должно будет выплатить крупную денежную компенсацию – и одновременно как стимулирующую составляющую. Также по отношению к этой семье специалистам будет запрещён доступ в ночное время – только в дневное. Сдержки и противовесы.

Соотношение плановых и внеплановых проверок может быть разным в зависимости от семьи.

Далее: на каждый визит должен приходиться только один частный специалист. Таким образом, на пять визитов должно приходиться пять разных специалистов. Так будет осуществляться второй важнейший принцип – независимость.

Если на каждую проверку будет уникальный специалист, выше вероятность того, что в конечном итоге результат будет дан без всяких лишних оценок и пристрастий. И вот ещё: каждый специалист должен уметь понимать ребёнка – он должен уметь определять, здоров ли ребёнок в семье (прежде всего в психическом плане).

По итогам всех пяти проверок эти специалисты должны дать анонимное заключение – всего должно получиться пять таких заключений. Цифра 5 хороша тем, что в результате нет подвешенности: или большинство «да», или большинство «нет».

Вы спросите: а что быть с теми, кто высказал «нет» при большинстве «да»? Это же тоже опытные специалисты. Да, конечно, их мнение важно – и я не знаю, что с этим делать. Эта деталь уже за рамками идеи, которая, напомню, пришла ко мне спонтанно.

Вот что ещё важно: поскольку мы ведём речь исключительно о частных психологах, то должны и оплачивать их работу не по ставке государственного врача, а намного (намного) выше. Это уменьшит риск халатности в работе специалистов.

Вот и всё. Спасибо.

Иван Чуенков