Искусство кино: гламур

По краткому Оксфордскому толковому словарю glamour — колдовское очарование, обманчивая и приманчивая красота, обаяние или модернее — «магическое очарование, иллюзорная и соблазнительная красота, шарм». Эстетическим понятием, подобно «прекрасному», гламур не стал, и в словарях, в отличие от терминологически закрепившегося кича, не значится.

Если даже счесть, что Нефертити или Мона Лиза воплощают гламур в полном объеме, то на самом деле как понятие гламур занял заметное место в культуре лишь XX века, в особенности с приходом кино, а точнее, с рождением Голливуда, «фабрики грез», сумевшей придать своим секс-символам общемировой статус.

В бурные годы после первой мировой войны (roaring twenties), когда традиционный образ жизни, а с ним и традиционная мораль дали течь, когда жизнь казалась подаренной, а конъюнктура могла принести внезапное богатство всякого рода спекулянтам (шиберы в Германии, бутлегеры в США), когда удовольствие стало modus vivendi («эпоха джаза», «эпоха чарльстона»), когда семейные узы всячески ослабли, а женщина эмансипировалась, когда кино, со своей стороны, вышло из гетто плебейства, а Голливуд стал всемирным поставщиком «образа жизни», его суперзвезды обрели гламур, а гламур обрел в их лице свое воплощение.

Можно упомянуть Асту Нильсен в «Безрадостном переулке» Георга Вильгельма Пабста — любовницу шибера в идолоподобных украшениях, тем более что она играла vis-vis Греты Гарбо — бедной интеллигентной барышни — и Марлен Дитрих (в общих сценах). Стоит вспомнить эмансипе и законодательницу моды Глорию Свенсон в ролях «новых женщин». Но на самом деле гламур был конституирован в экранных образах двух звезд, ставших общепризнанными секс-символами, эталонами женской красоты, — Греты Гарбо и Марлен Дитрих.

Грета Гарбо

История их появления на голливудском экране имеет нечто общее, и это общее существенно для артикуляции гламура, связанного прежде всего с их именами.

Обе актрисы начинали в Европе (ГГ — в Швеции, МД — в Германии). Обе вовсе не сразу нашли свое амплуа и обрели достойное место на экране. Обе были открыты, а потом смоделированы, созданы своими режиссерами (ГГ — Морицем Стиплером, МД — Джозефом фон Штернбергом). Тогда об обеих парах говорили, как о Пигмалионе и Галатее или о Свенгали и Трильби. Сейчас сказали бы прозаичнее: Стиплер и фон Штернберг угадали потребности времени и выступили по отношению к своим протагонистам не только как режиссеры, но и как прозорливые имиджмейкеры, сделав из наличного материала женщин всеобщей мечты. И ГГ, и МД были «импортированы» своими создателями в Голливуд, где, пройдя соответствующую шлифовку, очень скоро (ГГ) или несколько спустя (МД) оставили Свенгали позади, достигнув статуса суперзвезд, соперничающих между собой. Некая искусственность созданного так имиджа удостоверена МД в ее мемуарах, а главным содержанием его как раз и стал гламур, который еще на целое десятилетие утвердится в качестве эталона. Магия красоты, ее соблазн и обманность изначально входили в его состав.

Гламур секс-символов, подобных ГГ и МД, с одной стороны, отделял их, делал недосягаемыми для зрителя и таинственными, с другой — выражал слом эпох, случившийся с наступлением некалендарного, настоящего XX века и обозначенный рубежом войны.

Марлен Дитрих

Образ женщины — жены и матери — по преимуществу уходил на периферию, светлый образ женщины-девочки, «возлюбленной Америки» (Мэри Пикфорд), оставался позади. «Новая женщина» эмансипировалась от своих ролей в обществе, но была еще далека от претензий феминизма — она существовала в мужском, патриархальном мире. Ее социальный статус был блуждающим, от царского («Королева Христина» — ГГ, «Красная императрица», Екатерина, — МД), от почти мистического («Плоть и дьявол» — ГГ, «Дьявол женщина» — это МД) до просто сомнительного («Мата Хари» — ГГ, «Белокурая Венера» — МД). Ее гламур принадлежал не положению, не богатству, а ей самой, ее личности, ее тайне и двусмысленности. Она была сексапильна и андрогинна — не только МД ввела в моду мужской брючный костюм, но Свенгали — Лукино Висконти воспроизвел ее образ и ее гламур в мужском варианте Трильби — Хельмута Бергера (о чем пишет сама МД). Она была великолепна, но одинока, могла быть даже унижена, но никогда ее победительная красота не могла быть испачкана. Даже в побежденности она оставалась победительницей — гламур защищал эту «беззаконную комету» в мире мужчин.

ГГ, которая ушла с экрана очень рано, и МД, которая оставалась одной из самых «долгоиграющих» звезд в кино и на эстраде, объединяло тем не менее одно — тайна. Ни та, ни другая никому не позволили увидеть разрушение своего гламура.

Красота и гламур стали защитной, эскапистской реакцией на потрясение устоев эпохи между двумя войнами — недаром Голливуд стал «фабрикой грез». Можно вспомнить широко разрекламированный образ жизни киномоголов и звезд, танцевальные «экстраваганцы» Басби Беркли в мюзиклах эпохи Великой депрессии, зеленый огонек «американской мечты» в романе Скотта Фитцджеральда или сказочный Катманду «Гражданина Кейна». Гламур секс-символов был квинтэссенцией этой иллюзорной «фабрики звезд». Если наследницы славы ГГ и МД — Рита Хейуорт, Ава Гарднер — утеряли их масштаб и их вызывающую двусмысленность, то и их гламур не зависел ни от социального статуса, ни от материального обеспечения — он был достоянием их женского очарования. Тема этой «женщины-сфинкса» будет отрефлексирована в фильме «Сансет бульвар» (1950) в образе экстравагантной звезды немого кино (Глория Свенсон).

Глория Свенсон в фильме «Сансет Бульвар». Реж. Билли Уайлдер. 1950

После второй мировой войны с нарастанием студенческих движений и сменой ценностей недоступный «секс-символ» постепенно уступит место «соседской девчонке» (next-door girl).

Однако тяга к эскапистскому, иллюзорному гламуру не исчезнет. Постепенно она охватит другие, более широкие области масскультуры (например, эволюцию образа Мадонны), в существенной степени утратив, однако, свой протестный характер.

В русский язык гламур пришел накануне рубежа веков вместе с потоком прочей недопереваренной англоязычной терминологии. Но в русском языке гламур стал синонимом скорее роскоши, шик-блеска, нежели волшебного очарования, обманчивой и соблазнительной красоты.

Анастасия Полякова

Добавить комментарий

Previous post Волосы мечты на яву
Next post Нейрогенез и нейропластичность