5 популярных заблуждений о франшизе Evangelion

Вчера состоялся, возможно, самый важный юбилей этого года — 25-летие франшизы Neon Genesis Evangelion. Ныне это один из самых популярных аниме-франчайзов в мире, неоспоримая классика японской анимации и попросту самое значимое явление мировой поп-культуры конца XX века. Но начиналось всё с аниме-сериала, трансляция которого по японскому ТВ запустилась 4 октября 1995 года.

За прошедшие 25 лет Evangelion обзавёлся одной из самых обширных фанбаз в мире аниме и массовой культуры в целом. А ни одно популярное произведение не может обойтись без множества мифов и заблуждений вокруг себя. Франшиза Evangelion обросла множество откровенных небылиц, популярность которых в фандоме с годами лишь укрепляется.

В честь 25-летия оригинального сериала мы опровергнем лишь 5 самых популярных заблуждений вокруг аниме Neon Genesis Evangelion. Возможны сюжетные спойлеры. Впрочем, если вы за эти 25 лет так и не познакомились с аниме Evangelion, то вам всерьёз надо задуматься над своей низкой культурной осведомлённостью.

1. Neon Genesis Evangelion — это адаптация манги Ёсиюки Садамото

Большая часть выходящего на экраны аниме — это экранизации манги. Тем более, что «даты сходятся»: манга Садамото начала публиковаться в журнале Shonen Ace 1 февраля 1995 года, тогда как сериал начал транслироваться лишь 4 октября того же года. Поэтому версия с адаптацией манги звучит достаточно убедительно. Но лишь на первый взгляд.

Автор манги Neon Genesis Evangelion — Ёсиюки Садамото. Вместе с Хидеаки Анно, Тосио Оокадой и Хироюки Ямагой он является одним из сооснователей студии Gainax — одного из титанов аниме-индустрии, помимо «Евангелиона» подарившей миру немало бессмертной классики: FLCL, Gurren Lagann, Gunbuster и так далее. Изначальная идея «Евангелиона» зародилась именно в этой студии, но её автором был не Садамото, а Хидеаки Анно — режиссёр самого сериала.

Анно придумал «Евангелион», проходя курс психотерапии после затяжной 4-летней депрессии. Для него концепт этого аниме с самого начала был сублимацией собственного опыта клинической депрессии и социальной изоляции. Анно хотел сделать аниме, которое могло бы помочь людям со схожими психологическими проблемами, и этим аниме и стал «Евангелион».

Однако, чтобы сделать полноценный аниме-сериал, нужны деньги. Большая часть выходящего аниме является экранизированной мангой именно потому, что японских инвесторов легче привлечь к франшизе, если им уже можно показать хорошие цифры продаж бумажной манги. Но в случае с «Евангелионом» первичной была именно идея Анно сделать аниме-сериал, опираясь на собственный депрессивный опыт. Манга появилась лишь в результате, как попытка привлечь к проекту инвестиции.

Садамото — не человоек «с улицы», а один из активных участников разработки оригинального сериала. Садамото является автором дизайна персонажей «Евангелиона», как и более ранних работ Gainax. На роль автора манга-адаптации NGE он бы выбран из-за своего опыта работы с графическими иллюстрациями. Сюжет же манги был основан на черновиках сценария к готовящемуся к разработке аниме.

Манге NGE удалось привлечь внимание аудитории и заслужить большие продажи. Это привлекло инвесторов, а они, в свою очередь, дали Анно и команде денег на полноценную аниме-адаптацию. Но поскольку манга выходила в ежемесячном журнале, то аниме очень быстро обогнало мангу. В результате сериализация Evangelion закончилась 27 марта 1996 года, а манга подошла к концу лишь в июне 2013 года.

Так что ни о какой первичности манги по отношению к сериалу говорить не приходится.

2. The End of Evangelion — это альтернативная концовка сериала

Последние две серии оригинального NGE были очень… нестандартны. Вместо традиционного повествования 25 и 26 эпизод «Евангелиона» полностью уходили в абстрактный сеанс психоанализа на фоне статичных кадров, небрежных зарисовок и черновых набросков. «Евангелион» и до этого часто уходил в психоделичные погружения во внутренний мир героев, но тогда это происходило параллельно основному сюжету. Последние эпизоды отказались от дальнейшего движения сюжета как такового ради этого психоаналитического сеанса.

Многие фанаты остались недовольны такой концовкой, которая не давала ответа на вопрос: «Что же случилось с героями в конце?». Но не меньшее количество фанатов нашли такую концовку гениальной. Но что самое важное — концовка просто рвала рейтинги. Такая популярность привлекла ещё больше инвесторов, благодаря чему Анно выпустил полнометражный фильм The End of Evangelion — сюжетную концовку для оригинального сериала.

Многие поклонники считают, что EoE — это альтернативная концовка сериала, которая отменяет каноничность последних двух серий самого NGE. Однако это также является заблуждением. ЕоЕ — это не альтернативная, а расширенная концовка сериала. Разница состоит в том, что расширенная концовка не отменяет и не переписывает событий последних эпизодов сериала, но лишь дополняет их новым содержанием.

Использование кадров с телами Рицуко и Мисато в оригинальных 25 и 26 эпизоде NGE указывают на то, что их смерти были частью изначальной задумки Анно. В конце концов, режиссёр официально подтвердил, что изначальная концовка сериала планировалась более похожей на EoE. Так что The End of Evangelion можно считать реализацией первоначального замысла Хидеаки Анно, а вовсе не изменённым каноном.

Но почему тогда последние серии NGE не были похожи на ЕоЕ? Причина прозаична: деньги. Точной информации нет ни у кого, но бюджета не хватало на полноценное завершение сериала. Кто-то связывает это с вмешательством инвесторов, которые резко сократили бюджет после того, как Анно развязал себе руки и позволил вставить сцены чересчур натуралистичного насилия. Более вероятная причина связана с неопытностью самого Анно и студии, которые не смогли адекватно составить план расходов, а потому затратили на анимацию несколько больше той суммы, что им выдали инвесторы.

В результате к началу работы над концовкой денег и рабочих рук катастрофически не хватало. Анно придумал гениальное решение, которое было бы в духе самого сериала — использовать статичные кадры и черновые наброски вместо анимированного действия, а сами эпизоды превратить в мешанину из психоанализа, экзистенциализма, библейских аллегорий и прочей абстрактной лабуды. Получилось лучше, чем Анно мог представить: он не только заслужил репутацию гениального визионера с собственным видением, но и получил в итоге денег на настоящую концовку. Причём в случае с последней он даже смог позволить себе более качественную анимацию, больший хронометраж и полное отсутствие цензуры (сцены с мастурбацией в больничной палате и поеданием заживо одной из главных героинь будто нужны для проверки того, как далеко Анно мог зайти).

Но ещё одна сложность состоит в том, что концовка NGE, кажется, состоит в принятии Синдзи Проекта Комплементации Человечества (слиянии всего человечества в единое существо), тогда как в ЕоЕ он однозначно отвергает его. Здесь сложность состоит в том, что оригинальная концовка подаёт ту же самую информацию, что и в ЕоЕ, более обрывисто и хаотично. В результате большинство зрителей даже не замечают, что ницшеанское принятие своей жизни такой какая она есть в 26 эпизоде — это и есть отвержение Комплементации Человечества.

Концовка NGE выглядит более жизнерадостной и жизнеутверждающей, чем концовка ЕоЕ, но лишь потому, что её события разворачиваются в голове Синдзи в тот момент, когда он полон решимости отвергнуть Комплементацию. Во время аналогичной сцены в ЕоЕ повествовательный тон столь же оптимистичен. Негативно-нигилистичные краски концовка получает лишь в тот момент, когда Синдзи приходит в себя на берегу Мёртвого моря и осознаёт всю тяжесть совершённого им выбора. Эти концовки не отменяют и не исключают, а идеально дополняют друг друга.

3. Анно признал, что библейский символизм в Neon Genesis Evangelion не имеет смысла

«Евангелион» очень активно использует отсылки на христианство и каббалу. В самом названии аниме содержатся отсылки сразу на несколько библейских книг: на Евангелия и на Книгу Бытия (англ. Genesis). По сюжету аниме человечество ведёт войну с Ангелами — монструозными исполинскими существами, которые стремятся уничтожить людской род. Ангелы неуязвимы к человеческому оружию, а уничтожить их могут лишь Евангелионы — гигантские человекоподобные роботы, пилотируемые 14-летними подростками. Евангелионов также называют Евами, при этом они являются генетическими клонами Адама — первого Ангела.

Важнейшую роль в сюжете играют Адам и Лилит — первые Ангелы и прародители жизни на Земле. В ветхозаветных апокрифах именем Лилит называли первую жену Адама, созданную Богом до Евы. В «Евангелионе» Адам и Лилит враждуют за право первородства: каждый из них хочет заселить планету своими детьми. Дети Адама — это Ангелы, а дети Лилит — демоны-лилим. Несложно догадаться, что Лилим — это и есть человеческая раса.

В то же время основные антагонисты сериала — масонский орден Seele, который пытается воплотить в жизнь Проект Комплементации Человечества. Комплементация — это слияние всей человеческой расы в единое существо, по мощи равное Богу. Это существо — Адам Кадмон, божественная сущность из каббалы. Душа Адама Кадмона была расщеплена при швират ха-келим — духовной катастрофе космических масштабов. Её исправление (тиккун олам) — это и есть цель Комплементации Человечества.

Наконец, даже сам опенинг встречает зрителя образом 12-крылого ангела и древа сфирот. Словом, библейских аллюзий в «Евангелионе» очень и очень много. И многие фанаты резонно считают это поводом для вдумчивого анализа таких аллюзий и отсылок.

Но не меньшее количество поклонников также распространяют ложную информацию о том, что якобы сам Хидеаки Анно открыто признал, что иудеохристианский символизм в «Еве» нужен лишь для экзотики и не несёт в себе особого смысла. Разумеется, часть правды в этом есть, но по большей части это откровенная дезинформация.

Во-первых, речь здесь идёт о высказывании не Хидеаки Анно, а его главного ассистента — Кадзуи Цурумаки. Широкой публике он может быть известен как режиссёр другого культового аниме — FLCL. Речь о его комментарии, данном в фильме «Забавляясь до смерти»:

«В Японии много шоу о гигантских роботах, и мы хотели, чтобы в нашей истории была религиозная тема, которая помогла бы отличить нас. Поскольку христианство является необычной религией в Японии, мы думали, что это будет загадочным. Никто из сотрудников, работавших над “Евой”, не является христианином. Нет никакого реального христианского значения для шоу, мы просто думали, что визуальные символы христианства выглядят круто. Если бы мы знали, что шоу будет распространяться в США и Европе, мы бы переосмыслили этот выбор».

Кадзуя Цурумаки

Во-вторых, это высказывание ничего не говорит о том, что религиозный символизм в «Еве» бессмысленнен. Перво-наперво Цурумаки хоть и является второй по значимости фигурой в разработке NGE, но может не знать всей задумки Анно. Это в порядке вещей. Кроме того, само высказывание говорит лишь о том, что «Евангелион» не ставил своей целью продвижение христианства. Оно вовсе не исключает, что Анно мог использовать концепты и символы из христианства, чтобы с их помощью раскрыть свою историю. Как Джордж Лукас использовал концепты из даосизма при разработке «Звёздных Войн» — даосским фильм от этого не стал.

Наконец, Цурумаки мог осознанно врать. Как из корыстных побуждений, так и из страха. Первое может быть связано как с нежеланием провоцировать западную публику слишком вольным обращением с христианскими символами, так и с нежеланием выглядеть «евангельской агиткой» в глазах буддийско-синтоистских японцев. Если вы хотите делать популярную и продаваемую франшизу (которой «Евангелион» неожиданно для Gainax стал), то не стоит провоцировать людей религиозными темами.

Страх же Цурумаки может быть связан с религиозными фанатиками. Gainax получали от них угрозы после премьеры концовки сериала. А ведь в 1995 году произошла террористическая атака секты Аум Синрикё в токийском метро. Так что слова Цурумаки могли быть направлены на то, чтобы остудить пыл чересчур впечатлённых религиозным символизмом в «Еве» фанатиков.

Так или иначе, но NGE слишком хорошо адаптирует библейский миф под собственный сюжет, чтобы это было просто удачным совпадением. Безусловно, Evangelion — это не аниме от христиан про христианство. Но Анно, очевидно, использовал библейские аллюзии не просто из-за их визуальной крутости, но и потому, что они удачно созвучны темам и мотивам, с которыми работает «Евангелион».

4. Neon Genesis Evangelion — это критика эскапизма и хикикомори

Распространённое среди поклонников мнение состоит в том, что сериал Neon Genesis Evangelion придуман как критика культуры отаку и свойственного ей эскапизма. В этом есть смысл. Аниме часто говорит о необходимости принятия своих проблем вместо бегства от них, а также о зыбкой грани между жизнью в реальном мире и мире фантазий. Кроме того, сам Хидеаки Анно связывал свою депрессию, сублимированную им в виде «Евангелиона», с образом жизни в качестве отаку-затворника. Так что идея с критикой эскапизма звучит убедительно.

Но правда в том, что эскапизм — это не единственная и даже не главная тема «Евангелиона». NGE работает со множеством самых разных тем: экзистенция, идентичность, страдание, сексуальность, взросление, божество, одиночество, коммуникация, психические расстройства, etc. Каждую из них сериал раскрывает по-своему, но каждая также работает на раскрытие главной, единой темы шоу. Этой-то теме подчинена в том числе и та часть сериала, что направлена на критику эскапистского образа жизни.

«Евангелион» критикует эскапизм в основном с помощью инструментария постмодернистов: шоу деконструирует значимый для отаку-культуры жанр меха (аниме про больших роботов). Такая деконструкция помогает понять, почему отаку-культура в её современном виде ущербна и дестркутивна для самих отаку. Анно как человек, большую часть жизни являвшийся поклонником аниме, знает это как никто другой.

И при этом поспешно будет думать, что именно эскапизм для Анно — источник всех зол. Эскапизм сам по себе не плох и не хорош. В ином случае он может даже приносить счастье и радость тем, кто им занимается, как в недавнем шедевре Масааки Юасы Keep Your Hands Off Eizouken! Разница между животворящим эскапизмом Eizouken и деструктивным эскапизмом Синдзи — это и есть главная проблема Neon Genesis Evangelion. И эта проблема, которая красной нитью связывает воедино все идеи и мотивы шоу — это чувство брошенности.

Троица героинь Eizouken достигает счастья не столько в эскапизме, сколько в интеракциях друг с другом. Синдзи же с помощью эскапизма скрывается от тех болезненных ощущений, что доставляет ему его брошенность окружающими его близкими людьми. Поэтому наивно было бы ожидать, что Синдзи достиг бы счастья, если бы просто отказался от эскапистского побега от реальности в мир собственных грёз. Для большей ясности: Синдзи в сериале даже не является отаку или хикикомори. У него нет особых увлечений, кроме онанизма и отцовского музыкального плеера. Он пытался играть на виолончели, но не преуспел в этом (на самом деле, просто потерял интерес). Единственное, что реально связывает его с людьми — пилотирование гигантского робота.

Что идея NGE не исчерпывается критикой эскапизма, также явственно следует из того факта, что сам сериал вызывает глубокий эмоциональный отклик не только среди отаку. Не только в Японии, но и в России, Америке или Европе люди любят «Евангелион». Его также любят не только хикикомори, но и социально-активные люди, у которых нет проблем с побегом в мир фантазий.

«Евангелион» больше, чем просто субверсивный выпад против культуры отаку и феномена хикикомори. Не понимая это, невозможно понять, почему Neon Genesis Evangelion так важен для людей по всему свету.

5. Аска ненавидит Синдзи

Синдзи и Аска — два центральных героя аниме. На первый взгляд, они представляют собой две противоположности. Синдзи — интроверт, пассивный и меланхоличный, депрессивный и задумчивый, ранимый и безынициативный. Аска — экстраверт, активная и волевая, жизнерадостная и напористая, агрессивная и задиристая. Но за двумя противоположностями, как и полагается, скрывается куда больше общего.

И Синдзи, и Аска страдают от примерно схожих проблем: они были брошены своими родителями в детстве и теперь страх быть брошенным преследует их повсюду. Они не могут открыться другим людям и даже друг другу, опасаясь получить «нож в спину». Но они также страстно желают иметь связи с другими людьми, любить и быть любимыми. Поэтому они отчаянно пытаются заслужить ценность в глазах других людей — через пилотирование гигантских роботов и спасение человечества от вымирания, само собой.

Контраст характеров Синдзи и Аски является источником конфликтных ситуаций между ними: от бытовых перепалок до споров во время операций по уничтожению Ангелов. В типичной романтической комедии это стало бы первым толчком к завязыванию между ними романа. Но этого не случается вплоть до финальной сцены The End of Evangelion — сцены, где Аска и Синдзи лежат на берегу Мёртвого моря, будучи последними живыми людьми на Земле. А затем Синдзи… пытается задушить Аску.

Аска отвечает на агрессию Синдзи ласковым поглаживанием его лица, отчего он начинает плакать. Завершается сцена и весь сериал словами Аски: Kimochi warui. Существует два основных варианта перевода этой фразы: «Мне плохо» и «Отвратительно». Первый характеризует физическое состояние Аски, поскольку до этого её фактически разорвали на части, после чего она физически и психически растворилась, слившись со всем человечеством, после чего снова обрела физическую оболочку благодаря большой воле-к-жизни.

Второй вариант перевода отсылает к истории возникновения самой фразы. Сэйю (актриса озвучи) Аски Юко Миямура призналась, что, пытаясь придумать завершающую фразу сериала, Анно спросил у неё: «Чтобы ты сказала, если бы незнакомец забрался в твой дом и начал мастурбировать перед твоей кроватью?». На это-то Миямура и ответила ему «Отвратительно». А всё дело в том, что пока Аска лежала в коме, Синдзи мастурбировал в её больничной палате, о чём сама Аска узнала в ходе слияния их с Синдзи разума в рамках Комплементации Человечества.

Многие интерпретируют эту сцену таким образом, что Аска испытывает к Синдзи отвращение или даже ненависть, зная о его сексуальных фантазиях в отношении себя (сцена в больничной палате — не единственный раз, когда Синдзи онанировал, фантазируя о своей подруге). Отчасти она, возможно, действительно крайне недовольна Синдзи и его привычкой к самоудовлетворению. Но их отношения куда более двойственны.

Одна из важнейших сцен между Аской и Синдзи происходит во время Комплементации внутри их разума. В этой сцене Синдзи и Аска лежат обнажённые на кровати. Кроме того, что контекст сцены намекает на половую близость (фантазмическую или реальную), в этой сцене происходит важнейший диалог, раскрывающий динамику взаимоотношений персонажей.

— Я просто зверею каждый раз, когда смотрю на тебя!
— Потому что я похож на тебя?

Аска действительно ненавидит Синдзи, но эта ненависть для неё — это отражение её ненависти к себе. Она видит в Синдзи такого же одинокого и травмированного подростка, каким она сама является. Поэтому её неприязнь в отношении Синдзи — это проекция именно этих чувств. Но как тогда быть с инцидентом в больнице?

Как ни парадоксально, первой сексуальную заинтересованность проявляет именно Аска, которая активно ищет общества Синдзи, оставаясь с ним наедине в их общей квартире. И хотя о том, как далеко в итоге зашли отношения двух пилотов, до сих пор ведутся споры, в целом не выйдет отрицать: Аска была активно заинтересована в Синдзи как в романтическом партнёре большую часть сюжета. И хотя очевидно, что сцена в больнице была грубым нарушением личных границ со стороны Синдзи и не могла бы даже романтически заинтересованной Аской восприняться нейтрально, сама Аска также говорит о привычке Синдзи скорее со снисходительной насмешливостью, чем с гневом или возмущением.

Финальная сцена также недвусмысленно даёт понять, что, избавившись от ненависти к себе в ходе Комплементации, Аска перестала ненавидеть и Синдзи, благодаря чему впервые проявляет к нему нежность. С учётом всех фрейдистских отсылок в ЕоЕ, с учётом недвусмысленных намёков, с учётом множества ромком-сценок, с учётом сцены в госпитале и, наконец, с учётом библеских аллюзий, финальный жест Аски в заметной степени сексуально заряжен. Не в том смысле, что Аска таким образом «приглашает» Синдзи к близости, а в том смысле, что вкладывает в этот жест именно романтическую нежность, а не обыкновенное сочувствие или снисхождение.

Константин Морозов