Призрак бродит по Европе, дурость бродит в головах. Часть 2
В нынешних условиях приверженность «памяти» такому празднику, как 9 мая, рождает воинственный традиционализм при попытке сопротивления нашпигованному «Арматами» и «Кинжалами» массовому сознанию. Попытка воспринимается не просто как личное оскорбление, а как оскорбление морали и памяти, что ставит пытающегося в скверное положение. Не стоит упоминать, что попытка должна быть, иначе всем нам крышка.
Сегодня День Победы. Без всякой иронии я говорю – это великий день. Но я говорю это не потому, что «помню и горжусь», а потому что осознаю, что в XX веке этот день – отнюдь не праздник в привычном смысле этого слова, а тот праздник, который заслужен и выстрадан, как бы ужасно это ни звучало.
Нужно ли хоть малость вспоминать фразы вроде «можем повторить»? Думаю, нет. Вообще лично мне это многократное указание на примеры варварства кажется чем-то стереотипным и достойным снятия с мысли. Но, к сожалению, это не преувеличение, ведь такие надписи действительно встречаются. Исходя из светлого, мы, наверное, должны радоваться, что нет в нашей повседневной жизни плакатов, на которых изображены толстенькие дяди Сэмы, сидящие на «Толстяках». Хотя кто знает, может, мода на ретро дойдёт и до этого.
Постепенно, как это и должно быть, как это работает исправно, празднование победы превратилось в 24 часа. Здесь каждый может определить, что это значит. Точно, что праздник этот, отмечавшийся военным парадом в СССР, кстати, всего 3 раза, стал неотъемлемой частью патриотизма. Сияющей бронетехникой смываются с россиян все пересуды к власти и единовременно развивается память. Я не знаю, из-за этого ли Россия является великой державой или, может, из-за присутствия лично президента. Великая держава невидима, но вполне заметен её уход – прямиком когда всё живое и неживое, всё высокопоставленное и погонное тихо-мирно покидает Красную площадь. Великая держава на 24 часа.
Что такое День Победы? Ответ на этот вопрос – действительно необходимость, по крайней мере в рамках этого проекта на 0,5 человека. Это хороший вопрос, и мысль о том, что многие задумаются после ответа, так же наивна, как и содержание советского диафильма про 2017 года. День Победы – это осознание хотя бы части ужаса, который застывает на лице ребёнка, который трогает мёртвую мать, лежащую в снегу, а она уже и не может ему ответить. Звучит как преувеличение, наверное, но преувеличением будет и мысль об абсолютной безопасности в наши дни. Конечно, я имею в виду не только внешнего врага, ведь именно государства, а не его граждане, по большому счёту развязывают войны.
День Победы – это стремление к миру, хотя бы с самим собой. Если у человека всё будет в порядке с головой, он и не будет радоваться бесчисленным колоннам военной техники в День Победы. Если человек будет понимать себя, в его голове не будет «мы» в мирное время. В его голове будет нормальное человеческое «я», и именно это единство личности не будет отдавать ни латентным империализмом, ни терминальной гордостью. А вот если у человека «мы» в мирное время, к тому же агрессивное, то эта самая терминальная гордость рискует перейти в гордыню. Я должен здесь поставить вопросительный знак, чтобы узнать – а чем же гордится этот человек с его «мы»? Чем он кичится, если речь уже идёт о крайнем состоянии? Я отвечу: этот человек радуется количеству жертв. Наверняка великая скорбь сосредотачивается в этот день во всех его конечностях из-за количества погибших, но одновременно с этим он понимает, что благодаря гибели миллионов Россия сейчас имеет огромные возможности для неустанного требования от проигравших стран моральных репараций, и тихо, радостно плачет: «Ну вот, мы победили. Никто ещё так не погибал, как мы!..»
Подобное высокомерие легко залетает в головы миллионов. Для этих миллионов такое качество – это, наверное, те самые успехи на международной арене. Остаётся только ежегодная ретрансляция, чтобы ветер гордости залетал снова и снова, заполняя хотя бы небольшой вакуум здравомыслия. Так и до причин Второй мировой недалеко.
«Мы» у этого человека – это желание участвовать в войне. Но только вот сам он, этот человек, человечек даже, считает, что война – это исключительно победа для его стороны, ведь он как часть большинства однажды уже победил, значит, и ещё раз победит. Эта победа, как считает человек, может быть достигнута дистанционными «Арматами» и «Белыми лебедями», а сам он будет в роли сторожа Родины. Это ненавязчивое и даже ленивое желание к реальному патриотизму имеет ровно такое же отношение, как заложенность носа – к раку мозга. Но это всё равно патриотизм – государственный.
День Победы – это альтруизм; это время, когда мы, а именно каждый по отдельности и вместе одновременно, можем вспомнить искреннюю трагедию невольных детей войны и подумать: могу ли я сейчас быть лучше, чтобы мои дети были ещё лучше и чтобы настроения, приведшие к мировым войнам, были в их время – время жизни детей – как можно более нереальными и ненормальными? Могу ли я осознавать, насколько опасно равнодушие к любому подавляющему режиму? Могу ли я хоть на минуту задуматься, насколько опасно равнодушие и постепенное возбуждение к окрыляющему, восхваляющему меня режиму, с которым я невольно становлюсь участником и активным потребителем всех без исключения сладостей эго? Могу ли я испытывать отвращение ко всему, что происходит в этот день в моей стране? Моя это страна или это страна, в которой я живу?
Мир и процветание – вот смысл Дня Победы. Исходя из светлого, а не из особенностей советского режима в годы войны, я говорю, что стремление к жизни победило двойное стремление – стремление к убийству и возвышению на костях. День Победы – не культ войны.
Я не собираюсь призывать кого-то к мечте о параде людей с соответствующей гражданскому празднику символикой. Это несбыточная мысль, не то что мечта. Просто, отвечая на вопрос «Что такое День Победы?», можно заявить самому себе: «Это гражданский праздник». И это будет правдой. Можно даже дополнить, что это не просто гражданский праздник, а праздник мира. Но и здесь нужно различать «перемирие» и «праздник мира». Торжество возможности жить, не воюя, – это ли не праздник мира, это ли не благородное и ответственное стремление забыть слово «мировая» и узнать слово «мир»?
Иван ЧУЕНКОВ
